2024-й объявлен в России Годом семьи. О связи поколений, семейных ценностях и традициях, истории и культуре российских немцев редакция газеты «Sibirische Zeitung plus» побеседовала с Оксаной Панкрац, педагогом из уникальной деревни Неудачино, коренные жители которой никогда не берут в руки оружие и разговаривают на своем, особом языке.
История
– Линию семьи по моей ветке удалось проследить с 1743 года. Наши истоки – Восточная Пруссия, нынешняя Германия, земля Бранденбург на границе с Польшей. После объявления исторического манифеста Екатерины II «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых губерниях они пожелают и о дарованных им правах», положившего начало массовому переселению немцев в Россию, мой предок, Якоб Рогальский, приезжает в Украину. Потом свою роль, судя по всему, сыграла столыпинская аграрная реформа, и уже его потомки переезжают в Омск, а оттуда – на хутор Нейфельда, который теперь называется деревней Неудачино, а наша семья – четвертое поколение, живущее на этой земле.
Хутор Нейфельда – немецкое название деревни Неудачино. Основан в 1905 году несколькими семьями причерноморских немцев-меннонитов. Получивший эти земли за военную службу офицер Неудачин продал землю крестьянам Абраму Нейфельду, Абраму Эннсу и Петру Тевсу. Через недолгое время к ним присоединились семьи Новак, Панкрац, Штеффен и Регер.
– У моих бабушки и дедушки история любви почти как в кино вышла. Дедушка из семьи, которая считалась зажиточной, так как у них были дети с ограниченными возможностями, и поэтому при раскулачивании им оставили больше нажитого, чем обычным людям, у которых вообще практически все забирали. А бабушка работала у них как бы гувернанткой, за этими детьми ухаживала. Ну вот так у них все и получилось, и не было предрассудков, что она прислуга, человек не того круга.
Профессия
– Все началось, когда я пошла в первый класс, у нас же деревня немецкая, и дома все разговаривают на платтдойч, нашем историческом диалекте. Соответственно, большинство ребятишек в нашем классе русского языка буквально не понимали, а учительница была молодая, русская, попала по распределению. Но так получилось, что меня родители учили еще до школы: нужно разговаривать на двух языках, русский язык нужен, и вот я для неё переводила, объясняла, что дети говорят, детям объясняла, что учительница говорит. Наверное, тогда у меня и зародилась мысль стать переводчиком или учителем немецкого языка.
Сейчас, конечно, уже не так. Наша деревня стала очень многонациональной, у нас тут и татары, и греки, и казахи, украинцы, молдаване. У нас кого только нет. Поэтому сейчас дети стали больше дома на русском языке разговаривать. Хотя, конечно, между собой мы на платском общаемся, и надеюсь, что моя дочь дальше сохранит это уже в своей семье.
Платтдойч (Plautdietsch) – нижненемецкий диалект, на котором между собой общаются меннониты, сформировался в XVI-XVII веках в Западной Пруссии и является родным для полумиллиона человек. Он гораздо больше похож на голландский язык, нежели на литературный немецкий. Сейчас у российских немцев платский передается исключительно устно, хотя в свое время именно платтдойч был официальным языком Ганзейского союза, на нем заключали договора и писали указы.
– После школы я поступила в Русско-немецкий университет в Новосибирске, на специальность «культурология». Меня очень интересовала архитектура, археология, музейная работа, но через два года нашу группу расформировали. Нужно заметить, что от нас до Татарска 40 километров, и потом до Новосибирска 605 километров по железной дороге. Тяжело было приезжать раз в несколько месяцев домой, поэтому, раз так все сложилось, я решила поступить в Омский филиал Московского института иностранных языков. До Омска всего 135 километров. Через два года после окончания вуза в моей родной школе появилось место, и я вернулась домой, работать заместителем директора по учебно-воспитательной работе, позже получила часы учителя немецкого языка в начальной школе. Работой очень довольна, мне всегда было весело с ребятишками, хотя, конечно, с урока выходишь, и вся спина мокрая, потому что разных активностей очень много. Надо и поиграть, и в то же время объяснить материал.
Семья
– С мужем познакомились здесь же, в деревне. Он, наверное, самый коренной «неудачинец», его фамилия Нейфельд, и он – прямой потомок того самого Абрама Нейфельда, основателя нашего поселения. Сейчас работает электромонтёром контактной сети на железной дороге. Дочь учится в девятом классе, она активный участник всех конкурсов, которые связаны с немецким языком, также проходит обучение в онлайн-школе, где изучают культуру, музыку, искусство российских немцев. Сейчас занимается большим индивидуальным проектом, посвященным истории нашей семьи. Я думаю, она свою жизнь все-таки свяжет с немецким языком, хотя идти в школу работать учителем она, конечно, пока не хочет, может, потому что сама еще учится.
Традиции
– Так получилось, что я стала вдохновителем одной из наших общих деревенских традиций. Появилась идея всем собираться каждую пятницу или субботу, печь национальную выпечку и рассказывать друг другу, откуда у нас тот или иной рецепт. Готовили наш оригинальный напиток – прэпс, он делается из обжаренного и перемолотого ячменя. И оказалось очень интересно находить такие семейные рецепты. Они простецкие, и мы прямо пытались саму технологию повторить полностью, например, из сахарной свёклы добивались образования сахара на сковороде. Иногда даже приносили старинные записные книжки с рецептами, они от руки были написаны и уже практически стёрлись.
Еще печем наш традиционный хлеб – булочки «твойбаки». Они как бы из двух частей состоят: большая круглая часть снизу, и маленькая, как шапочка, круглая часть сверху. Кстати, мы не только печем, так сложилось, что в семье мужа, что в моей, с самого детства в обиходе практически только немецкие блюда.
Готовим по рецептам, которые переходят из поколения в поколение, что-то мама мне показала, где-то я подглядела у бабушек, у дедушек. Всегда стараюсь научиться чему-то новому, тому, что раньше не делала. Нашим семейным блюдом можно, наверное, назвать дампфклойс. Это свиные ребрышки с квашеной капустой и рулетиками из дрожжевого теста. Монументальная такая еда, подается, как правило, с картофельным пюре. Вообще, мы очень дорожим тем, что в семье сохранились эти рецепты, не потерялись. И дочь я тоже к этим традициям приобщаю.
Вера
– Мы относим себя к меннонитам. На праздники обязательно посещаем службу в молитвенном доме. Опять же, все началось с Екатерины II, она в своем манифесте о переселении прописала, что меннониты или представители другой конфессии могут построить себе церковь или молитвенный дом, куда они будут ходить и проповедовать свою веру, свою культуру, это не возбранялось.
Меннониты – последователи одной из старейших раннепротестантских церквей, образовавшихся в эпоху Реформации XVI века на территории Нидерландов, Северной Германии и Западной Швейцарии, и называемой по имени её основателя, Менно Симонса, голландца по происхождению. Меннониты традиционно не признавали судебные тяжбы, военную присягу и военную службу. В Российской империи меннониты появились в 1789 году, когда императрица Екатерина II в качестве защиты от притеснений этой религиозной группы из-за непротивленческой идеологии выделила им для заселения пустующие земли.
– Молитвенный дом – это не церковь полноценная, а именно дом. Дом, в котором все встречались и не только слушали службу, но и получали образование, ведь раньше такого централизованного образования, как сейчас, не было, было больше духовное образование. Когда наша деревня появилась, так получилось, что сразу не был построен молитвенный дом, была школа, где все встречались. Это было такое здание, оно разделялось посередине стеной, которая служила классной доской, на которой писали. А каждое воскресенье для молитвенного собрания эта доска просто поднималась, подцеплялась крючком, и получалось большое пространство. И там уже проповедовали веру. В советское время собрания запретили, но люди все равно, если честно, встречались, просто по домам. Позже, в девяностые, когда начался массовый переезд наших жителей в Германию, дома стали продавать, и вот один из них купили и сделали молитвенный дом, и в этом доме мы сейчас встречаемся.
Наши самые главные праздники – это Пасха, Рождество и Erntedankfest – Праздник урожая. На них мы всегда устраиваем различные мероприятия, которые раскрывают нашу культуру, обычаи. Посмотреть приходят не только немцы, но и русские, наши коллеги, например. Мы всегда приглашаем всех, мы очень гостеприимные: пожалуйста, приезжайте все, и мы покажем то, чем мы живём.
У нас есть замечательный музей, в этом году будем праздновать его десятилетие. За это время на экскурсии люди даже из Парагвая приезжали, из Канады, Франции, Германии, конечно, с разных точек мира, чтобы посмотреть. Наша деревня – население в 400 неполных человек, а мы гремим чуть ли не на весь мир. Это очень приятно, конечно, но не только от того, что прославили деревню, сделали её более узнаваемой, а именно то, что мы сохраняем наши традиции, что это не уходит куда-то в повседневность, а остаётся у нас в наших сердцах, в наших обычаях – во всем, чем мы пытаемся поделиться, отдать частичку себя.
Отъезд и возвращение
– Документы на отъезд в Германию у нас лежали уже давно, они были сделаны ещё в девяностые годы, когда массово люди у нас стали уезжать, как бы сказать, на историческую родину, на родину предков. У меня папа был против переезда, а мамины родственники все уехали. Со временем, в 2012 году брат уехал туда на постоянное место жительства, устроился, сначала было нелегко, но сейчас замечательно работает.
В 2019 году мы решились и с дочерью уехали в Германию как поздние переселенцы. Позже к нам должен был присоединиться муж. С языком у нас никаких проблем не было, что, с одной стороны, конечно, является плюсом, а с другой – минусом, я не смогла получить языковые курсы, на которых думала начать адаптироваться к новой жизни. Я стала подавать документы на подтверждение диплома, чтобы выйти на работу. Диплом, к сожалению, мне не подтвердили, и пришлось все начинать с нуля. Начинать, конечно, мне не очень хотелось.
А потом началась волна коронавируса, отменяли рейсы, отменяли вообще все. У меня были куплены билеты на март, думали с дочерью во время пасхальных каникул съездить к маме в Неудачино, в гости. А рейсы отменили, и потом еще долго не возвращали обратно деньги. Было ощущение, что я остаюсь в стороне вообще от всего.
В общей сложности мы год и три месяца прожили в Германии. Как сказать, душевного равновесия я там не почувствовала, на той земле, то есть воздух не тот. Думала, привыкну. Больше года прошло, не привыкла. Не было ощущения того, что я дома. Как оказалось, это очень важно. И вот мы с дочерью решили, что возвращаемся.
Дочь продолжила учебу со своим классом, хотя первое время нагонять пропущенный год было довольно сложно, но она справилась, она молодец. Я вернулась на своё прежнее место работы, и сейчас все замечательно. Понимаете, сразу после возвращения было такое ощущение того, что я дома. Ощущение корней, семьи, жизни именно здесь, в Неудачино – это как основа всего, получается.
Идентичность
– Мы всегда себя ощущали немцами, немцами, которые родились в России. То есть внутри мы, конечно, немцы, но мы часть России, не какое-то чужое инородное тело. Мы на том месте, где мы должны быть. Если наши предки приняли такое решение много лет назад, значит, это было осознанно. Значит, так было велено судьбой, чтобы мы остались.
Хотя после переезда и возвращения появились мысли, что, может быть, мы действительно уже какая-то отдельная национальность. Потому что когда приезжаешь в Германию, ты чувствуешь себя как бы чужим среди тех немцев, которые вроде твои предки, но нет ощущения того, что ты с ними единый народ. А здесь вокруг русские, но мы-то – немцы. Наверное, можно сформулировать так: просто мы знаем, кто мы, что наши предки были немцами, мы изучаем нашу историю, традиции наших семей, и просто храним это.
Я считаю очень важным то, что у нас из поколения в поколение передаётся культура, обычаи, язык. Да, по большей части только в устной форме, но наши предки через столько препятствий прошли, чтобы все это сберечь, что мы просто не можем вот это просто взять и растерять. Мы это обязательно должны сохранить – это наша, неотъемлемая часть нас.
Елена Сивиринова
