Красивые, яркие, умные и талантливые – это про участниц вокально-инструментального ансамбля «Gute Laune» Новосибирского областного Российско-Немецкого Дома. Каждая из девушек очень тепло и нежно отзывается о своих коллегах. Они как лучшие подруги, сестры…
Самые общительные – Катя и Алина: они говорят за всех, и, кажется, чувствуют тоже за всех.
– У человека всегда есть выбор. Вы могли бы сделать карьеру в шоу-бизнесе, стать «Блестящими», «Серебром» или «Фабрикой», но выбрали более сложный путь – исполнять песни со смыслом, мелодией, гармонией. Почему? Это ведь экономически невыгодно.
Катя: – «Gute Laune» – это работа для души, для удовольствия, деньги здесь не то что второстепенные, они никакого значения не играют. В ансамбле мы можем петь красивейшую, благородную, добрую, светлую музыку, разноплановую. Здесь мы творим, делаем аранжировки, какие нам хочется. Аранжировки – это всегда увлекательно и интересно, это создание музыки, и когда ты потом слышишь, как вот это вот всё, что ты написал нотками, воссоздаётся коллективом и получаются волшебные гармонии, да ещё и с таким текстом, это стоит того, чтобы работать здесь, а не петь «два прихлопа».
– Вы все очень разные: у вас разные характеры, внешности, голоса, вы по-разному ведёте себя на сцене, но при этом вы – целостный, спевшийся коллектив, никто «не тянет на себя одеяло». Как вам удаётся достичь такой гармонии?
Алина: – Постоянными репетициями. И потом, каждая из нас понимает, что мы – ансамбль, коллектив. А работа в ансамбле подразумевает гибкость, лояльность, умение слышать, чувствовать другого.
– Но ведь каждой, наверняка, хочется выделиться?
Катя: – Но мы по сути – ансамбль солистов, и каждый здесь солист. Нас мало, и бывает, что на партии всего один человек, он солист своей партии. Эта прекрасная возможность «выделиться».
– Почему Российско-Немецкий Дом? Вы все российские немцы?
Алина: – Мы просто российские! (Смеются).
Катя: – Ансамбль существует давно. Изначально это была большая хоровая капелла, созданная Еленой Рудзей ещё 20 лет назад. И так как Елена Валерьевна преподавала в консерватории, она подтягивала в хор учениц – все были консерваторские, все с образованием, с навыками чтения с листа, со знанием нотной грамоты. И все шли сюда, поскольку здесь были интересные произведения. Затем руководила коллективом Евгения Алиева – это тоже профессионал высшего класса.
– То есть РНД – это прежде всего люди?
– Люди!
– Профессионалы!
– Это творчество!
– А тексты песен на немецком вы пишите русской транскрипцией или всё же по-немецки?
– Если кто-то новенький приходит, пишем транскрипцией. У нас постоянно изменения в коллективе, так как коллектив женский, кто-то беременеет, уходит в декрет, кто-то замуж выходит и уезжает… Но в постоянном составе все умеют читать по-немецки.
– Вы все поёте с детства и всегда мечтали о музыкальной карьере, или кто-то мечтал о другой профессии?
– С детства.
– Конечно!
– Когда есть слух, музыкальные данные, естественно, что мечтаешь о карьере музыканта.
– А в какой момент вы осознали, что музыка – ваша судьба, ваша жизнь, что это навсегда?
Катя: – После 7 класса меня отдали в лицей на медико-биологический курс, где основными предметами были химия, биология. У меня мама медик, она мечтала, чтобы я пошла по её стопам.
Но отучившись два года, я поняла, что это не моё. К тому же, я окончила 9 класс и одновременно музыкальную школу, и вдруг осознала, что музыки у меня в жизни может больше не быть. Только химия, физика, биология по три пары в неделю.
И вот в тот момент я поняла, что не смогу без этого жить, что я поеду поступать в музыкальный колледж, а затем в консерваторию. И уже тогда я знала, что ближайшие 9 лет я буду заниматься музыкой.
Алина: – Когда ты учишься 7 лет в музыкальной школе, 4 года – в колледже, пять – в консерватории, то это уже твоя жизнь, не только профессия.
Катя: – У нас все работают в музыке: ни шагу влево, ни шагу вправо. Музыкант – это дело такое, когда приходится иметь много работ. Шоу-бизнеса у нас в Новосибирске нет, поэтому, чтобы выжить, мы все преподаём, все – действующие артисты сцены, кто-то поёт в группе, кто-то в театре, кто-то на частных мероприятиях.
– Ваш профессиональный инструмент – голос. Очень ненадёжный и хрупкий инструмент, потеря которого может стать трагедией. Есть ли у вас «профессия про запас»?
Алина: – Преподавать можно всегда.
Катя: – Да, преподавать можно. Ну и голос не может пропасть совсем, если только на время болезни.
Алина: – Певцу это, конечно мешает. Если заболел и охрип, расстраиваешься страшно.
Катя: – Голоса нет – и настроения нет сразу.
Маша: – Сразу ничего не хочется.
Катя: – Выходишь на сцену и не можешь стоять спокойно, потому что чувствуешь, что голос не звучит так, как нужно. Зрители даже иногда не замечают, говорят комплименты, что у тебя шикарный голос, а ты готов сквозь землю провалиться. Потому что голос – это вся жизнь.
Маша: – Да, согласна!
– В сказке Джани Родари «Волшебный голос Джельсомино» герой, обладающий необыкновенным голосом, воздействовал на людей и таким образом боролся за правду. Что сделали бы вы, обладая не только красивым, а волшебным голосом?
Катя: – Мы бы тогда такие добрые песни пели, что вокруг воцарилась бы одна доброта. Самая добрая доброта!
Маша: – Мы и сейчас воздействуем.
Алина: – Мы воздействуем на людей, а голос воздействует на нас, и, когда он звучит, это так здорово.
– Вы, действительно, воздействуете на людей. Вот, к примеру, когда вы поёте «Как воспеть эту землю», сразу осознаёшь, что у тебя есть родина, что она что-то значит для тебя. А вы сами это осознаёте?
– Конечно!
– То есть вы целенаправленно вкладываете в песню эмоции, чтобы передать их зрителю?
Катя: – Это как-то само включается. Начинаешь петь, и душа тотчас откликается.
Алина: – Мы же не можем просто так выйти и спеть.
Маша: – Тогда и вы бы ничего не почувствовали.
Катя: – Мы вкладываем душу, проживаем каждую песню. Иногда и слёзы катятся.
– А есть в вашей жизни песня, которая что-то изменила, помогла в трудной ситуации или наоборот ассоциируется со счастливым событием?
– Много таких песен.
– Да, много.
– На все случаи жизни, наверное, есть.
– Чаще песни навеивают воспоминания.
– А людей вы не ассоциируете с песнями? Вот, к примеру, пришёл человек к вам в гости, и вы сразу начинаете напевать какую-то мелодию.
– Скорее, наоборот. Слышишь песню, и вспоминаешь или представляешь человека.
Катя: – У меня, скорее, люди с характером звучания ассоциируются. Вот у нас есть в коллективе Настенька Мельникова, она у всех ассоциируется с волшебством.
Алина: – У неё голос просто искрящийся такой.
Катя: – Да, если какая-то песня милая, волшебная. Это Настеньке. Чтобы она в платьишке, как зефирка, стояла на сцене, и вокруг неё все танцевали…
Алина: – Когда Катя выбирает, кому петь сольно, она ассоциирует каждую из нас с песней, то есть у неё сразу возникает картинка, кто будет что петь. Сольные партии, как картинки.
– Если Настя – «зефирная девочка», то остальные какие?
Катя: – У нас все разные: есть Маша – это такой глубокий, низкий, крепкий голос, который держит всё. Алина – это мощь, это крепкий голос.
– Постойте! Крепкий голос – это Маша.
Катя: – Алина тоже крепкий голос, у них крепость разная (смеются). У всех разные характеристики, разные тембры, и, когда всё это звучит вместе, получается круто. Таня у нас – это основная партия вместе с Настей. У них похожие голоса. Сегодня на репетиции, когда Таня запела партию Насти, я думала, это Настя поёт.
Таня: – Это потому, что её голос у меня в голове.
– Катя, а ты какая?
– Я пою второе сопрано. Я и Алина – это серединка.
Алина: – Катя наше основание. А Маша –фундамент вместе с Ларисой.
– Мне кажется, что Маша редко улыбается, она всегда серьёзная?
Алина: – Это как раз потому, что на ней всё держится, ответственность очень большая (смеются).
– Маша, а как ты сама считаешь, ты какая?
Маша: – Я разная: бываю серьёзной, бываю весёлой.
Алина: – А мне кажется, в жизни Маша очень спокойная, уравновешенная, а когда она выходит на сцену с сольной песней…
Катя: – Особенно с зажигательной английской песней, это просто другая Маша.
Алина: – А вот Катя всегда приносит радость. Она всегда приходит на репетицию, и заряжает всех. Не важно, какое у тебя настроение, пришла Катя, и все меняется. Катя – душа коллектива.
Катя: – Больше всего мне нравится писать ноты. Я же пишу аранжировки, и все поют по ноткам. Я прихожу на репетицию, раздаю ноты. То есть моя работа – написать аранжировку, собрать девочек, объяснить своё видение произведения, помочь им спеться, чтобы был чистый строй, качественные гармонии.
Ноты можно набирать на компьютере, но я пишу их вручную. И все эти нотки, ты их вырисовываешь каждую, и в каждую нотку столько души вложено. Хочется, чтобы девочкам было понятно, расчерчиваешь эти тактовые чёрточки, чтобы они были симметричные…
– А как вы составляете репертуар. Инициатива исполнить какую-то песню исходит от кого?
– От Кати.
– То есть, Катя – командир?
Алина: – Сольные песни каждая из нас выбирает и предлагает сама, а репертуар для ансамбля подбирает Катя.
На самом деле всё, что Катя предлагает, нам всем всегда нравится. Нет такого произведения, которое нам не хотелось бы спеть. Все песни разноплановые и интересные.
– Вы дарите людям праздник, но ведь постоянно быть в состоянии праздника сложно?
Катя: – Да, очень. Иногда после концерта хочется уединиться и поплакать, потому что наступает эмоциональное опустошение.
Ты готовишь что-то на протяжении, скажем, месяца, горишь этим, а потом… У нас было много значимых песен, например, «Мир без войны», которую мы делали с детьми, «Что так сердце растревожило». И вот ждёшь момента исполнения…
Алина: – А потом исполняешь, и остаётся только приятная грусть.
Катя: – У нас есть любимые программы – военные песни, они просто шикарные, много русских романсовых произведений, песни советской эстрады, и когда долго репетируешь, потом выходишь с концертом, спел и будто потерял что-то.
И песни бывают такие, которые на один концерт готовишь, и больше ты не исполнишь их нигде в ближайшее будущем. От этого чувствуешь такое опустошение. Хочется помолчать, посидеть где-нибудь просто уединиться.
– И как вы восстанавливаетесь?
Таня: – Тишина и одиночество – лучший отдых для музыканта.
Катя: – Покушать вкусно ещё.
Маша: – Сон.
Алина: – Сон, да, сон – это главное. Во сне восстанавливается голосовой аппарат, даже если голос пропадает к концу дня, поспишь, и он восстановится.
– На концертах вы дарите людям эмоции, радость. А что бы вы сами хотели получить в подарок?
– Чего бы мы хотели?
– Отпуск у моря.
– Как артистам, нам важен отклик зрителя. Когда зал отзывается на выступление аплодисментами, криками «браво!» – это здорово.
– А как женщинам нам приятна любая мелочь, цветы, комплименты…
– Любое внимание, любая премия… (Смеются).
– Костюмы новые сценические. Это наша мечта – белые шифоновые платья, которые под разными прожекторами в разных цветах по-разному смотрелись бы. Такие платья подойдут под любую песню. Это было бы здорово!
– Да, есть песни, которые требуют особых костюмов, таких настоящих, концертных, с блёстками, юбкой в пол…
– Профессия накладывает отпечаток на жизнь? Вот вы спели песню, вышли на улицу и идёте, как певица, или как обычный человек, которого никто не знает?
Катя: – Как певица, однозначно.
Маша: – Более восприимчивые ко всему.
Катя: – Я даже не понимаю иногда, как я до дома доехала. У меня в голове что-то играет постоянно.
Алина: – Бывает едешь на репетицию, настроение никакое. Приезжаешь, поёшь – и ты уже другой человек.
Катя: – Да, иногда едешь на работу, как обычный человек. Как будто ничего внутри нет. Просто человек, как человек. А спел, и сразу меняется всё – жизнь играет разными красками.
Алина: – Особенно, когда ты звучишь, голос в порядке, ты здоров – это вообще непередаваемые ощущения.
– Какая песня в вашем репертуаре самая сложная: эмоционально, исполнительски?
Катя: – Это песни на немецком, где текст надо проговаривать быстро, например, «Rozamunde».
Алина: – Непростая в исполнении песня из репертуара Анны Герман «Не спеши». Она очень мелодичная и довольно сложная по звуку.
Катя: – По звуку, по дыханию. Очень длинные ноты высокие. Она больше для хора, наверное, поэтому если один человек остаётся на партии, ему тянуть ноты второй октавы весь такт – четыре доли, а там ещё и не один такт.
Алина: – Сложность работы в маленьком коллективе, а нас всего 7 человек, в том, что мы исполняем такие произведения, где нужно цепное дыхание. А у нас максимум два голоса на партии, поэтому очень сложно дышать, кантилену вести.
– Когда человеку даётся талант, он отвечает перед людьми, перед Космосом, перед Богом за то, как расходует его?
– Конечно!
Алина: – Именно поэтому мы учимся, работаем, развиваем его, используем на благо. И в этом нам очень помогает РНД, мы, как уже говорилось, работаем здесь для души, а не для денег.
Катя: – В коммерции невозможно реализовать желаемое. Если тебе заказывают танцевальную программу, это оговаривается, и ты либо соглашаешься и поёшь «попсу», либо не соглашаешься.
Если ученик приходит и говорит: «Я хочу петь «Солнце Монако» Люси Чеботиной», ты не можешь предложить ему Ларису Долину. Это коммерция, там люди платят деньги за то, чего они хотят.
А в Российско-Немецком Доме мы сотрудничаем с режиссёрами, с хореографом, с другими компетентными людьми. Прислушиваемся к зрителям и сотрудникам, они делятся с нами своими идеями. Здесь у нас потрясающий творческий союз и возможность делать то, что нравится, то, что нам по душе, что делает нас людьми. У меня больше нет такой работы, где я могла бы петь такие песни.
Тамара Разумная
